"Три дня я ходила с ним, мертвым, внутри, роды никак не начинались. Когда я очнулась после родов, все меня спрашивали, кто родился, какой рост, какой вес..." Истории и боль женщин - в рассказах флэшмоба, организованного фондом «Свет в руках» для родителей, столкнувшихся с перинатальной утратой.
Алия М., Москва
Я потеряла ребенка в 31 неделю беременности. Рожала его уже мертвым.
Беременность до 28 недель протекала хорошо, я пошла на плановое УЗИ, и обнаружилось, что у меня нарушение маточно-плацентарного кровотока, к ребенку не поступают питательные вещества, и он в два раза меньше, чем должен был быть. В 28 недель весит около 600 граммов вместо положенных полутора килограммов.
Меня срочно положили в больницу, в отделение патологии беременных, где в итоге я провела три недели. Ставили капельницы, кололи уколы, ребенок даже подрос на 200 грамм. Мы с врачами радовались. А потом очередное УЗИ показало, что у него уже умирает мозг.
Дальше была стимуляция. Три дня я проходила с ним, мертвым, потому что роды никак не начинались. Я так же продолжала ходить в столовую с беременными женщинами. Когда ко мне подходили, спрашивали, какой у меня срок, отвечала: «31 неделя». Никому не говорила, что случилось. Спасало состояние шока, в котором я тогда пребывала.
Я помню замечательную дежурную сестру. У меня в одну ночь очень сильно поднялось давление и болела голова. Я подошла к ней спросила, можно ли мне какую-то таблетку выпить. Она сказала: да, уже все можно. А потом добавила: «Я всю ночь сижу, приходи ко мне в любое время, хочешь, просто поболтаем». Я к ней не пришла, но была благодарна за эти слова: она нашла те, которые были мне необходимы в данную минуту.
Через три дня я сама родила сына. Я была уверена, что вот такие роды, когда ты рожаешь уже не живого ребенка, – особенные, происходят в особенном месте, где будет только врач и я. Но муж сказал: «Я обязательно буду на твоих родах. Это же наш ребенок». С момента, как меня перевели в родовое отделения, он был рядом и поддерживал меня.
Когда начался активный период родов, я не думала о том, какой будет конец. Рожала без анестезии, потому что мне нельзя было ее делать по медицинским показаниям.
Когда роды закончились, нас оставили вдвоем с мужем на два часа. У меня была эйфория, видимо, гормоны все-таки накрыли. Я понимала, с одной стороны, что произошло, что у меня нет живого ребенка, а с другой стороны – я только что родила, стала мамой…
Боль от осознания утраты стала накатывать на второй день, я начала плакать.
В послеродовом все лежали с детьми, они все время кричали. Помню момент: я лежу ночью и – тишина, никто не плачет. И я понимаю, что хочу услышать этот звук, что я от него успокаиваюсь.
Пока я лежала в послеродовом отделении, муж узнал, как можно похоронить сына. Никто особо не объяснял, что делать. Казалось, этого никто и не знает. Можно хоронить? Нельзя хоронить? Мы сначала думали, что нам его не отдадут. В результате – его отдали, и нам удалось его похоронить. Это очень важно, и теперь мы часто ходим к нему.
Я видела, что врачи в больнице мне сочувствуют, но они не могли, не знали, как правильно поддержать. Я слышала: «Через полгода родишь еще. Через полгода уже можно». «Как хорошо, что нет рубца на матке». «Все равно если бы он родился, был бы глубоким инвалидом».
Нужные и важные слова говорили друзья. Моя подруга сказала: «Расскажи мне о нем». И для меня это было настолько правильно и нужно. Еще мне помогали фразы: «Ты самая лучшая мама», «Я с тобой», «Ты можешь рассказать мне все, что хочешь, я готов слушать», «Можно, я тебя обниму?», «На кого он был похож?». Слыша это, я понимала, что люди признают, что это мой ребенок, что он существовал, что он есть.
Первую неделю после выписки муж взял отгулы и был со мной круглосуточно. Приходили наши мамы и по очереди готовили нам еду, помогали с бытом, за что я им очень благодарна. Потому, что какие-то привычные вещи, которые мы делаем, не задумываясь, – покормить кота, постирать белье, приготовить обед – становятся в такие моменты совершенно невыносимыми.
В сильной депрессии я была год. Сначала пыталась справиться сама, без лекарств. Нашла новую работу, пыталась заняться спортом. У меня началась совершенно мне не свойственная активность. Я сейчас оглядываюсь и понимаю, это все тоже было следствием шока. Когда ребенку должно было исполниться полгода, мне стало совсем плохо, я пошла к психиатру, и она мне прописала таблетки.
Когда сыну исполнился год, мы устроили день рождения, позвали наших родителей, близких друзей. Испекли торт, поставили свечку, заказали шарики. Мне хотелось, чтобы это был не день скорби, а настоящий день рождения, праздник. И он получился. Мы пустили шарики в небо, задули свечку, вспоминали, сказали тост, насколько этот ребенок изменил нашу жизнь. После этого мне стало легче. Конечно, я не могу сказать, что горе проходит: оно не проходит. Внутри всегда будет дыра, но ты начинаешь учиться жить с ней. Учишься заново смеяться, радоваться.
Мы благодарны Соломону за то, сколько любви он нам принес, мы в себе открыли столько родительских чувств. Мне кажется, я очень сильно изменилась. Эта любовь, которую мы чувствуем к нему, она все время теперь с нами. Если кто-то спрашивает, есть ли у нас ребенок, отвечаем, что да, есть. Если вопросы следуют дальше, сколько ему лет, мы уже говорим, что он умер. Ну как иначе ответить? Разве можно сказать, что у нас нет детей, если он есть?
Когда с нами это случилось, фонда «Свет в руках» еще не было. Он появился только через год. Никакой информации, как пережить случившееся, на русском языке практически не было, всю информацию я брала на западных сайтах. В том же инстаграме существует целый мир, где англоязычные мамы, потерявшие детей, создают себе отдельные аккаунты, пишут об этом. И очень все друг друга поддерживают. Целая сеть поддержки. У нас такого не было, я не знала, куда обратиться. Я очень рада, что наконец-то это появилось в нашей стране.
Диана Фомина, Набережные Челны
Через четыре месяца после свадьбы я узнала, что беременна. Все последующие пять месяцев чувствовала себя хорошо, с анализами все было в порядке. И вдруг резко на 19 неделе начались отеки, пошла на прием к акушеру-гинекологу в женскую консультацию, и оказалось, что за неделю я прибавила четыре килограмма.
«Вы, наверное, едите много макарон, налегаете на картошку. Идите домой, а если будете много есть, положу в стационар». Пришла на следующий прием, оказалось, что еще прибавила три килограмма. На майские праздники меня приняла другая врач – прежняя была в отпуске. Она посмотрела, отпустила, ничего не сказала. Но я все равно чувствовала, что что-то не то, хотя беременность первая, ничего не знаю толком, все успокаивают, что так бывает – у беременных отеки.
Вечером позвонила заведующая (это была пятница) и сказала, что, скорее всего, у меня гестоз и нужно приходить в понедельник к врачу.
Накануне приснился сон, как недавно умерший дедушка мужа уводит с собой маленького ребенка. Утром пошла в поликлинику, давление стало подниматься – 130-140, проверили зрение и – сказали прийти завтра… Уже точно зная, что у меня серьезные проблемы, дождалась мужа, мы с ним пошли к заведующей, и только после этого на меня внимание обратили. Вызвали «Скорую», которая увезла меня в перинатальный центр. Там уже было совсем другое, внимательное отношение.
Там пытались сбить давление, как-то исправить ситуацию. А потом врачи сказали, что мое состояние тяжелое, резко повысился белок, и надо срочно проводить роды. Я еще думала, что его можно будет спасти, выходить после родов. Но мне дали понять, что это невозможно. У меня началась истерика, я отказалась от кесарева сечения: «Ищите, что со мной не так, но не трогайте ребенка».
В этот момент врачи вели разговоры с мамой и с мужем, чтобы они меня уговорили рожать. Давление было 220, и врачи говорили, что еще час, и либо я умру, либо – паралич или инсульт. Пришла заведующая и стала ругаться (сейчас понимаю, что она была права), говорила, что ребенка в любом случае не спасти, но если вместе с ним умру и я, то каково будет моим близким?
Мама и муж тоже уговаривали, говорили, как я им дорога.
Но я все равно отказывалась, поскольку думала о ребенке. Когда мне принесли на подпись бумагу с отказом от операции, у меня уже начала дергаться рука. Врачи сказали, что времени у меня совсем мало. Тогда я сдалась.
Сделали экстренное кесарево, родилась девочка 250 грамм, 23 сантиметра. Об этом мне сказали только наутро. Я в первое мгновение еще понадеялась, что она – жива. Нет! У нас осталась только бирка и фотография с УЗИ.
Когда утром очнулась – рядом лежали роженицы после кесарева, и они меня все спрашивали, кто у меня родился, какой рост, какой вес. Хорошо, врачи попались хорошие в перинатальном центре, они тут же подбегали к ним, просили не задавать мне вопросов. Подходили медсестры, успокаивали, подбадривали. Одна даже косичку мне сделала.
Но я плакала целыми днями.
А потом перевели из реанимации в общую палату, где со мной лежала девушка, у которой недоношенный ребенок был в тяжелом состоянии, не ясно, выживет – не выживет. Мы с ней обе говорили на одну тему, каждая со своим горем, каждая плакала.
Когда меня выписывали, надо было пройти через зал выписки, там стояли люди с воздушными шарами в руках, ждали, когда выдут те, у кого были благополучные роды. А я шла одна…
Два месяца на больничном плакала беспрерывно.
Очень поддерживали муж, родители.
Через два месяца предложили новую работу в бешеном темпе, что даже нельзя было подумать о чем-то, я ушла в нее с головой и, казалось, справилась. Но, как только темп спал, я опять начала погружаться в депрессию.
Особенно плохо было где-то через полгода, в день, когда ставили предварительную дату родов.
Справиться, на самом деле, помогли сны. На следующий день после операции мне приснился человек, похожий на Бога, во всем белом, который уводил за руку ребенка. Это была девочка, которая повернулась и сказала: «Отпусти меня мама, пожалуйста». И позднее мне приснился сон, как будто дочка играет и говорит: «Мама не плачь, отпусти меня, пожалуйста, мне же хорошо». После этого сна я проснулась и поняла, что на самом дела Бог есть, и дала себе слово перестать рыдать, взять себя в руки. Ушла с головой в обследование собственного здоровья, которое показало, что у меня все в порядке.
Важно, что муж смог похоронить дочку. Он ее похоронил в одной могилке с дедушкой. Я смогла туда приехать только через полгода: мне легче было понять, что она на Небе. Но сейчас я спокойно отношусь к тому, что тело ее там, и прихожу вместе с мужем.
Юлия Карасева, Люберцы
Моей дочке – 16 лет. Через несколько лет после ее рождения у меня был самопроизвольный выкидыш, потом – замершая беременность.
К такому грустному развитию событий я не то что бы была готова, но, поскольку уже была психологом, знала, как из этой ситуации выкарабкиваться
Я знала, насколько широко распространены перинатальные потери и насколько они замалчиваются в обществе. Я считаю это несправедливым, неправильным, потому что множество женщин оказываются потом в тяжелом состоянии, бывают и суициды, и развод, распад семей…
После замершей у меня случилась благополучная беременность, постоянно была угроза ее прерывания, но, с помощью врачей, удалось сохранить, и у меня родился сын.
После у меня был еще один выкидыш.
На самом деле справиться с этой болью, разобраться и отпустить мне помогала не только поддержка близких, в том числе – дочки, с которой мы и сейчас очень близки, но и то, что я стала помогать другим женщинам (безвозмездно) пережить случившееся.
Все беременности – это факт биографии женщины, даже если они закончились трагично. Важно только понять это, принять, возможно – проработать…
Благотворительный фонд «Свет в руках» оказывает психологическую и информационную поддержку всем, столкнувшимся со смертью ребенка до, во время и после родов. Кому-то важно просто услышать про опыт других, кому-то необходима психологическая помощь. Если вы столкнулись с этой бедой, обязательно обращайтесь за поддержкой.
Читайте также:
Лишены ли некрещеные младенцы Царствия Небесного?
Телесное воскресение: как это будет?
Я — мать ребенка, который умер
От смерти спасти не можем. От боли, тревог и страданий — можем!
www.pravmir.ru
Маленький Тимур
В Уфимской республиканской детской клинической больнице 4 месяца боролись за жизнь маленького Тимура, появившегося на свет с родовой травмой. 22 сентября малыш скончался, не приходя в сознание. Родители винят в случившемся акушерку, принимавшую роды. Они считают, что ею была допущена врачебная ошибка, и настаивают на увольнении женщины. Подробности трагедии рассказывает Proufu.
День победы должен был стать двойным праздником для молодой семьи Гарифуллиных из Дюртюлей. 9 мая у Снежаны и Ильяса появился на свет первенец. Но счастье родителей было недолгим — младенец впал в кому вскоре после рождения.
Proufu
Молодая семья Гарифуллиных
По словам Снежаны, ее беременность протекала нормально, без осложнений, у ребенка не выявили никаких патологий. Проблемы начались только тогда, когда роженицу положили на операционный стол.
– Меня не кесарили, хотя я об этом очень просила, мне было очень плохо. Даже с надрезами ребенок не мог появиться на свет целый час. Из-за этого у него теперь родовая травма.
Врачи заявили, что спасти малыша сможет только чудо, но, увы, чуда не произошло, и 4 месяца спустя Тимур скончался, не приходя в сознание.
День смерти сына, 22 сентября, Снежана Гарифуллина, помнит в деталях. В девять утра молодую маму вызвали в отделение, где лежал ее малыш, подключенный к аппаратам искусственного жизнеобеспечения. Все четыре месяца мальчик медленно угасал, и вот маленькое сердечко остановилось. Сначала у него в крови начал падать кислород.
4 месяца Тимур был подключен к аппарату жизнеобеспечения
– Иди, попрощайся, пока живой, — сказала матери реаниматолог, после чего малыша еще полчаса пытались спасти. За это время отец малыша успел добраться до больницы и попрощаться с сыном.
– Сама бы я в жизни не отключила ребенка от аппаратов, — говорит Снежана. — Мы до последнего верили, что он выберется. Надежд на то, что он станет таким, как все дети, мы не питали: врачи сразу сказали, что у него погибли клетки, отвечающие за развитие нервной системы. Но он все чувствовал!
После случившегося по больнице поползли слухи, что родители злоупотребляли алкоголем и сами виноваты в случившемся: якобы в результате их пагубного пристрастия ребенок родился с генетическими отклонениями. По рекомендации врачей Гарифуллины сдали все необходимые анализы и отправили их в Москву. Согласно заключению столичных специалистов, никакими генетическим заболеваниями малыш не страдал.
– Мы писали в Следком, Минздрав, обращались к президенту Путину. Сначала ребенка хотели забрать в Москву, но посмотрели его карту и отказались – слишком тяжелый случай, – говорит Снежана.
Proufu
Выписка из карты Тимура
В республиканском Министерстве здравоохранения уже провели проверку, но ее результаты можно обнародовать только с согласия родителей. По факту смерти ребенка повторную проверку проводить не будут.
– Любая младенческая смертность всегда находится на контроле министерства, это нормальная работа, специальная комиссия для этого не собирается, – пояснила руководитель пресс-службы Минздрава РБ Светлана Кускарбекова.
Комментариев от главврача больницы, в которой рожала Снежана, добиться не удалось. У мужчины внезапно появилась куча дел. Тем временем та самая акушерка проходит по делу свидетелем и продолжает работать в медучреждении.
rep.ru
| ||||
| ||||
child-psy.livejournal.com
Из-за чего умер семимесячный мальчик из Усть-Орды?
28.02.2018 в 08:11, просмотров: 24585Страшный случай в поселке Усть-Орда Эхирит-Булагатского района вновь заставил говорить об эффективности работы минздрава в Иркутской области. После плановой прививки против гепатита умер 7-месячный ребенок. Врачи предполагают, что смерть наступила из-за врожденного заболевания сердца, и все комментарии сводят к жесткому «он умер бы все равно». Родители в свою очередь рассказывают о халатном отношении медиков.
Фото: 7ka.tv
Артуру Васильеву было всего 7 месяцев. Он плохо перенес вакцину АКДС (она защищает от дифтерии, столбняка и коклюша), поэтому следующую прививку – от гепатита – ему поставили в щадящем режиме. На следующий день после прививки у малыша началась рвота. Родители вызвали врача, и он выписал лекарства против ротавирусной инфекции. Начали лечение. Но лекарства не помогали.
– Мы обратились к другому педиатру, – рассказывает Надежда Васильева, мама ребенка. – Она обнаружила, что у моего Артура уже нарушился сердечный ритм и увеличилась печень. Артура нужно было срочно спасать. Врач предлагала вызвать врачей медицины катастроф и отправить его в Иркутск на вертолете.
Врачи устроили совещание и решили оставить мальчика в детском отделении районной больницы в Усть-Орде. По словам мамы, там Артуру начали вводить успокоительное – у него резко участился пульс. В реанимацию мальчика перевели только после того, как у него несколько раз неожиданно останавливалось сердце. После четвертой остановки сердца ребенок умер.
– Следствием установлено, что в связи с ухудшением самочувствия мальчика после вакцинации, проведенной 30 января текущего года, мать дважды обращалась в больницу с жалобами на состояние здоровья малыша, – говорит Юлия Крицкая, старший помощник руководителя следственного управления по взаимодействию со СМИ СУ СКР по Иркутской области. – 13 февраля ребенок в критическом состоянии был доставлен в реанимацию, где вскоре скончался. Предварительная причина смерти – миокардит.
Медики среди возможных причин смерти также называют фиброэластоз – чрезмерное разрастание или нарушение роста эластических волокон соединительной ткани в сердце. По их словам, это врожденное заболевание, которое невозможно диагностировать заранее. Точная причина смерти станет известна через месяц, когда появятся результаты гистологии.
Эта трагедия поразила общественность. Неужели уровень медицины в Иркутской области упал настолько низко, что родители маленьких детей после каждого обращения в больницу должны перепроверять диагнозы и подвергать сомнению назначенное лечение? Но и это с трудом возможно – сегодня даже чтобы попасть на первичный осмотр, нужно заранее записаться и отстоять бесконечные очереди.
Елена Голенецкая, заместитель министра здравоохранения Иркутской области, записала видеообращение, в котором призвала СМИ не поднимать панику, «чтобы родители не начали отказываться от прививок, что недопустимо».
– 20-21 февраля в некоторых местных СМИ появилась информация о неблагоприятном исходе заболевания у ребенка, якобы связанном с проведением вакцинации, – комментирует минздрав. – В настоящее время по данному факту региональным минздравом и главными внештатными специалистами-экспертами по профилям проводится служебная проверка. На данный момент заявлять о прямой причинно-следственной связи между вакцинацией и неблагоприятным исходом преждевременно и необоснованно.
baikal.mk.ru
Что может быть страшнее, чем за шесть дней под присмотром специалистов, от которых зависят здоровье и жизнь, лишиться родного человека? Кажется, что в этот момент всё замирает, в вас не остаётся ничего живого, а дальше - боль, пустота и безысходность... К тому же, для исцеления души требуется время, а от свежих воспоминаний приходится оплакивать будущее уже без родной кровинки. Реальность путается со сном, а люди в удручённом и поникшем состоянии не понимают, почему всё проходит мимо них. Почему за ошибку докторов должны расплачиваться близкие пациента?
В интернете приводится статистика врачебных ошибок в России, обнародованная главой Следственного комитета РФ Александром Бастрыкиным: "В 2015 году потерпевшими от ятрогенных преступлений признаны 888 человек. Из них вследствие врачебных ошибок и ненадлежащего оказания медицинской помощи погибло 712 человек, в том числе 317 детей. В 2016 году из 352 человек, погибших вследствие врачебных ошибок и ненадлежащего оказания медицинской помощи, – 142 ребенка. В первом полугодии 2016 года в органы Следственного Комитета поступило более 2,5 тысяч сообщений о преступлениях, связанных с врачебными ошибками и ненадлежащим оказанием медицинской помощи, по результатам их рассмотрения возбуждено 419 уголовных дел".
Ужаснее всего то, когда родителям приходится из-за некомпетентности докторов хоронить своих детей... Никому не пожелаешь такого, даже тем, кто за несколько дней своими заключениями и действиями лишили жизни 4-летнего севастопольца. Пока власти города кружились в вальсе на "Офицерском балу", и их, вероятно, во время пиршества не волновали проблемы местного здравоохранения, родительница умершего от рук врачей ребёнка и бабушка мальчика обратились в общественную организацию "Севастопольские мамы" за моральной и юридической поддержкой.
Стоит напомнить читателям "ИНФОРМЕРа", что инцидент произошёл в апреле 2017 года в городской больнице №5. Из-за отсутствия должной медицинской помощи на больничной койке умер 4-летний ребёнок. На сегодняшний день по факту случившегося возбуждено уголовное дело, а расследование находится на контроле руководства следственного управления.
"Установлено, что 15 апреля текущего года 4-летний мальчик был госпитализирован в ГБУЗС "Инфекционная больница» города Севастополя с диагнозом "бронхит". 18 апреля в связи с ухудшением здоровья ребенка перевели в ГБУЗС "Городская больница № 5 "Центр охраны здоровья матери и ребенка", где спустя сутки он скончался в отделении реанимации.
Обстоятельства, которыми располагает следствие, дают достаточные основания полагать, что смерть малолетнего ребенка наступила в результате ненадлежащего исполнения медицинскими работниками своих профессиональных обязанностей. Следственными органами Следственного комитета Российской Федерации по городу Севастополю по факту причинения смерти по неосторожности ребенку вследствие ненадлежащего исполнения врачами ГБУЗС "Городская больница №5 "Центр охраны здоровья матери и ребенка" своих профессиональных обязанностей возбуждено уголовное дело (ч.2. ст.109 УК РФ).
Необходимо отметить, что информация о смерти ребенка была выявлена сотрудниками следственного управления в ходе мониторинга средств массовой информации Севастополя. Данные о смерти несовершеннолетнего в установленном порядке ГБУЗС "Городская больница №5 "Центр охраны здоровья матери и ребенка" в следственные органы не подавались. В ходе расследования уголовного дела будет дана жесткая правовая оценка действиям медицинского персонала учреждения", - отмечалось на сайте ведомства.
Как относиться к этому сообщению, а также подробностям, с которыми поделились близкие Дамира, четырёхлетнего мальчика, не успевшего пожить и наблюдающего сегодня с облачка за своими убийцами?
"Чтобы детям в больницах и поликлиниках Севастополя уделяли внимание, необходимо какому-то ребёнку умереть? Почему у нас так происходит? Почему у нас стала такая медицина? Для чего нам такая медицина в Севастополе? Её вообще нет. Как можно, например, записать к врачу за месяц, когда ребёнок хромает сейчас? Почему для того, чтобы сдать кровь, нужно ждать две недели? Для чего такая медицина?" - вопрошает жительница Севастополя и бабушка умершего в горбольнице №5 мальчика.
"ИНФОРМЕР" совместно с общественной организацией "Севастопольские мамы" будет с особой внимательностью следить за развитием событий. В этот момент очень бы хотелось, чтобы специалисты севастопольских больниц и поликлиник ответственно подходили к каждому пациенту, боролись за жизнь, своевременно оказывали необходимую медицинскую помощь, а также старались "не отпускать пациентов на тот свет". Надеемся, что доктора, в том числе на руководящих должностях, знают, в каком случае речь идёт о "добросовестной ошибке", а в каком – "преступной и циничной халатности". Уверены, что следственные органы разберутся с данным смертельным случаем и по всей строгости закона Российской Федерации накажут виновных. Известно, что согласно статье 109 п.2 УК РФ, применимая в отношении проштрафившихся медиков, врачам угрожает максимум 3 года лишения свободы. Несмотря на то, что ребёнка уже родителям не вернуть, надеемся, что справедливость восторжествует!
Ранее председатель общественной организации "Севастопольские мамы" Елена Голубева на своей личной странице "Фейсбук" подробно описала трагедию севастопольской семьи, столкнувшейся с представителями местной медицины. Детали этой истории заставляют задуматься, как с таким здравоохранением, руководством больниц и поликлиник, а также чиновниками из профильного департамента, можно быть спокойным за здоровье и жизнь близких, а также умудриться выжить? Предлагаем публикацию севастопольской общественницы. Пунктуация и орфография автора сохранены.
"Смертельное. На календаре 21 век - век айфонов, "умных сетей" и прочих терруаров. А в севастопольской больнице умер ребенок. Умер за 8 дней лечения севастопольскими врачами и нахождения в различных медицинских учреждениях. Был здоровый ребенок и нет его больше.
Четырехлетний мальчик шептал маме: "Мама, мне больно. Позови доктора". Приходил доктор и говорил маме: "Молитесь за его здоровье", вместо того, чтобы просто прооперировать. Этого мальчика можно и необходимо было спасти, ведь заболевание, какое было диагностировано у погибшего малыша - лечится давно и весьма успешно.
Теперь позвольте начать историю, так как о том, как можно потерять за неделю здорового ребенка в Севастополе.
11 апреля, четырехлетний активный мальчик, посещающий детский сад №51 (Кача) с отсутствующими хроническими заболеваниями начал кашлять. Ночью. Уже в 8-00 мама вместе с сыном были на пороге детской поликлиники. Доктор Клавдиева Е.В., осмотрела ребенка, послушала и констатировать: "Хрипов нет, легкие чистые". Она предложила маме напоить ребенка водой и даже отправиться в детский сад. "Ваш ребенок здоров", - уверенно заверила педиатр Клавдиева Е.В. маму. Забыла правда отметку в карточке сделать о том, что на приеме был мальчик 4х лет и по ее мнению был абсолютно здоров.
К вечеру, у мальчика поднялась высокая температура, которая обычными на то способами не сбивалась и родители отправились к другому детскому врачу - Зиляевой О.С., которая принимала пациентов частным образом. Та, предположив на свое разумение "что-то вирусное", назначила стандартный пакет для таких случаев медикаментов. Приписала еще и антибиотик Сумамед 200, даже не истребовав положенные для назначения подобного рода препаратов анализов.
С 11 до 15 апреля мальчик получал антибиотик, но температура не опускалась. 15 числа Зиляева О.С. рекомендовала родителям приступить к самостоятельному лечению ребенка инъекционными антибиотиками ("Надо колоть!"),. но так как медсестер в округе не было, а состояние ребенка ухудшалось на фоне постоянной температуры - мама попросила у доктора Зиляевой О.С. направление в больницу.
Направление в больницу Зиляева О.С.отказалась давать с формулировкой: "Вас и так там примут".
Забыла эта доктор Зиляева О.С. и сделать отметку в карте мальчика о том, что он - заболел и она его лечит. Но не забыла Зиляева О.С. взять за прием положенную оплату, но не по чеку, а так... в карман, как это было всегда принято. К слову сказать, потом, эта доктор так и кидала в лицо отцу погибшего ребенка: "Разве это деньги, что вы мне платили"...
Неизвестным образом, уже после того, как мальчик умер, в его медицинской карточке появились записи, сделанные рукой этих двух упомянутых выше врачей - с диагнозами и планом лечения. Хотя на момент обращения никакой фиксации фактов обращения мамы умершего ребенка к врачам не было. Не странно ли? Есть ли совесть?
Продолжение следует...
Cмертельное. Продолжение.
В прошлой публикации было освещено, что мальчик 4х лет, начав сильно и подозрительно кашлять, вместе с мамой, пошел в детскую поликлинику к врачу Клавдиевой Е.В. Врач, не обнаружив хрипов и каких либо иных признаков заболевания, отправила ребенка детский сад и перед эти посоветовала попить воды. Отметки о визите в детской карте, равно как и назначение лечения врачом Клавдиевой Е.В. произведено не было.
К вечеру у мальчика поднялась высокая температура. Прием жаропонижающих давал лишь временный эффект и родители обратились к врачу Зиляевой О.С. Она давно практиковала предоставление медицинских услуг на платной основе. Без лицензии. Без сбора анализов, просто осмотрев ребенка, Зиляева О.С. назначила прием антибиотика, который родители давали на протяжении 4х дней. Кстати, никаких отметок о визите к этому врачу в детской карточке мальчика сделано не было, но вот деньги за консультацию были приняты.
Родители попросили Зиляеву О.С. выписать направление в больницу на госпитализацию, однако делать это она отказалась, сообщив: "Вас и так вас примут".
В субботу родители привезли мальчика в инфекционную больницу на своей машине. Мало кто из родителей знает, а врачи об этом знают, что при приеме больных в отделение существует определенный порядок: сначала принимают ветеранов войны, потом поступивших по скорой помощи, а потом всех остальных. Спустя длительные часы ожидания, мальчика принял дежурный врач и сразу диагностировал: "Сильные хрипы, в легких ветер гуляет" (неужели установить такие явные признаки заболевания Зиляевой О.С. не хватило компетенции?) и направил мальчика на госпитализацию.
Ребенку было назначено предварительное лечение - пенициллин, капельница и капли в нос.
В воскресенье у мальчика стал болеть живот, так как он несколько дней не ходил в туалет "по-большому": врачи инфекционной больницы ввели обезбаливающее и на скорой помощи отправили в на Детский компекс (Горбольница №5) для осмотра ребенка врачом хирургом. Перед клизмой необходимо было удостовериться в том, что у ребенка нет аппендицита и иных заболеваний, при которых противопоказана клизма.
На Детском комплексе ребенка осмотрел педиатр и хирург, сделали клизму и отправили на скорой обратно в инфекционную больницу.
В понедельник с утра ребенку в инфекционной больнице сделали рентген и установили окончательный диагноз: "пневмония", оставив без изменения первоначальный диагноз, поставленный дежурным врачом, добавив "что то противовирусное".
Ночью ребенок стал задыхаться и показывать, что "Мама, болит вот тут. Мама, позови доктора" (обозначая место боли ниже шеи с правой стороны). Пришел доктор. Мальчику поставили какой-то тестер на пальчик, который показывает "кислород в крови". Мальчика перевели в реанимационное отделение инфекционной больницы. Сделали еще несколько рентген снимков: "Пол-легкого поджато.Запущенная пневмония. Пневмоторекс. Нужна срочная операция, которую могут сделать только на Детском комплексе".
Именно этот врач - Жуков Юрий Олегович, по мнению матери погибшего ребенка, действительно верно поставил диагноз и именно он дал шанс спасти мальчика.
Продолжение следует...
Смертельное. Окончание.
В инфекционной больнице Севастополя мальчику 4,5 лет был поставлен диагноз, требовавший операционного вмешательства. Так как инфекционная больница не имеет возможностей для проведения такого вмешательства, ребенок с мамой был доставлен в Городскую больницу №5, в народе именуемую Детский комплекс.
"Не вижу оснований для хирургического вмешательства. Да, состояние тяжелое, но стабильное. Не переживайте. Мама, идите домой, мы справимся".
Через некоторое время маму пустили в реанимацию. Ребенок был привязан по рукам и ногам к кровати ("Так надо!" "Но он ведь спокойный и может сам лежать как надо?"), в руке торчит игла без катетера, живот у ребенка был увеличен в два раза ("Доктор, смотрите.. Ой, а мы не заметили"). Мама побежала в аптеку, купила микроклизму, очистила кишечник. Ребенок захотел немного поесть.
Маму попросили выйти и даже уйти. "Идите мама домой, больницу закрывают в 10 часов, а в с утра мы вам позвоним".Состояние мальчика ухудшилось. Его подключили к аппарату искусственного дыхания: "Молитесь за его здоровье, мама".19 апреля мальчика не стало. Родители услышали полагающуюся в таких случаях фразу: "К сожалению мы не смогли спасти... состояние ухудшилось...вот так вот получилось".
Мама увидела свое мертвое дитя. все также привязанное к столу в реанимации, с неестественно увеличенной головой и животом, с иголкам в легких и руках.
Понятно, что после смерти мальчика в медицинской карте появились записи, которых ранее не было. Понятно, что сотрудники горбольницы №5 не поспешили поставить в известность Следственный комитет, который о трагедии узнал из СМИ (из СМИ, Карл!). Понятно, что началась чехарда с медицинскими картами (кто-то кому-то что-то передал, записал, забыл, потерял). Понятно, что в заключении о смерти стоят какие то странные заболевания, которых у 4х летнего привитого мальчика из благополучной семьи военнослужащего не могло быть в принципе, Понятно, что появилось тысяча и один советчик, пытающийся убедить родителей в том, что "вы ничего не докажете".
Докажем. И накажем тех врачей, которые в ответ на вопрос отца: "Ну как же так, мы же вам деньги платили?" бросают вместо слов соболезнования и сожаления: "Да разве это деньги..."
Прости нас, ребенок...."
В любой конфликтной ситуации корреспонденты "ИНФОРМЕРа" не выступают в роли судьи и не берутся делать вывод о том, кто прав или виноват. Наше интернет-издание - современная медийная площадка, где каждый может высказать своё мнение по волнующей его теме. Мы рассматриваем любое обращение, констатируем факты и преподносим материалы "без купюр".
Подписывайтесь на новости «!Nформер» в социальных сетях: ВКОНТАКТЕ | FACEBOOK | TWITTER
ruinformer.com
Она была доброй, веселой девчонкой. Выдала замуж четырех своих подруг – у всех была свидетельницей. Мечтала и о собственной свадьбе. Но… Нередко это самое «но» вмешивается в человеческую жизнь. Катя Шурупова была на шестом месяце беременности, когда у нее стали проявляться признаки страшной для беременных женщин и еще неродившихся малышей болезни – гестоза. Но к квалифицированному врачу, который сразу правильно поставил диагноз, Катя попала слишком поздно. Сегодня Татьяне Ивановне Шуруповой остается только смотреть фотографии любимой дочери и внучки, запечатленной на первом и последнем в своей жизни фото - в животе у мамы. Что повлекло смерть Кати и маленькой Ксюши - пресловутая «врачебная ошибка» или халатность? Семья погибших считает, что целая цепочка того и другого. Подробности – в материале «URA.Ru».
Татьяна Шурупова уже полтора года живет в США. Из Кургана она уехала, оставив дочери квартиру. Татьяна Ивановна надеялась, что ее Катя, которой тогда было 26 лет, встретит того единственного мужчину, с которым будет счастлива.
Материнская интуиция не подвела. В августе прошлого года, в День города, Катя встретила Сашу. Это была любовь с первого взгляда - чистая, красивая. Молодые люди были безумно счастливы. А в феврале этого года взволнованная Катя позвонила маме в Америку и сообщила, что у них с Сашей будет ребенок. Жаль, мама пока не собиралась в Курган, а как же свадьба без мамы? Татьяна Ивановна успокоила, сказала, что главное - родить. А свадьбу можно сыграть и будущим летом, и это непременно будет лучшая свадьба, Катя будет самой красивой невестой, в самом красивом платье…
.jpg)
Катя с любимым - Сашей, которого она долго искала и с которым была счастлива в последний год жизни
В марте у Кати возникли проблемы со здоровьем. Ее положили на «сохранение» в городской родильный дом №2. Врачи предложили сделать аборт. Но девушка ответила категорическим «нет». «Она очень сильно любила детей. И всегда мне говорила: «Мама, я хочу быть воспитателем». Я даже думала, что она будет «сумасшедшей» матерью», - рассказывает Татьяна Ивановна.
В тот раз все обошлось. Из больницы Катя Шурупова вышла полная сил. Правда, потом еще раз попала в больницу - врачи определили маловодие. Матери Катя как-то сказала, что, когда чихает, из носа идет кровь. Доктора успокоили: просто сосуды слишком тонкие. Вместе с Сашей Катя ходила на УЗИ, и им даже сделали фотографию дочки, находящейся в материнской утробе, но уже насасывающей пальчик. Говорили, что ребенок развивается нормально, проблем нет.
Они начались в августе. 18 августа Катя пошла на прием к участковому терапевту. Врач измерил давление – оказалось повышенным, верхний показатель – 140. Девушке дали направление в кардиодиспансер.
Как звали доктора, которая принимала Катю Шурупову в областном кардиодиспансере, Татьяна Ивановна не знает. «Давление у Кати в тот день опять скакало – то 150, то 140. Когда я позвонила и спросила, что сказал врач, Катя ответила: «Мама, ты успокойся, это не просто врач, а кандидат медицинских наук. Она мне сказала, что таким образом мой организм приспосабливается к беременности». Заметьте – 27-я неделя. Я говорю: так организм уже к родам должен готовиться. Катю сбила ученая степень врача, она и меня сбила с толку», - признается Татьяна Шурупова.
.jpg)
Эскулапы погубили веселого, доброго человека. Здесь Катя с Сашей «зажигают» на свадьбе у друзей
Кандидат медицинских наук выписала Кате таблетки от давления. То, что у девушки начал проявляться гестоз, никто и не понял.
Между тем гестоз – это страшное заболевание. На протяжении многих лет оно входит в число основных причин материнской смертности в России. У женщины поднимается артериальное давление, возникает опасность возникновения тромбов, наблюдается белок в моче, увеличивается вес. Но при этом довольно длительное время будущая мама чувствует себя совершенно здоровой. Затем возникают отеки рук, ног, лица, плаценты, в результате снижается доступ кислорода к плоду. В конце концов отек доходит до головного мозга и сопровождается судорогами, которые могут привести к смерти матери и ребенка. При выявлении гестоза единственная возможность спасти мать и малыша – кесарево сечение.
У Кати болезнь развивалась достаточно быстро. В течение четырех дней после консультаций у докторов состояние ее здоровья только ухудшалось: речь стала заторможенной, сильно отекло лицо.
Вечером 24 августа у Кати вновь поднялось давление, на этот раз – до 175. На просьбы мамы вызвать «скорую» девушка ответила: врач велела прийти через 10 дней, значит, так и будет. В 2 часа ночи Катин муж все-таки вызвал «скорую». Приехали, измерили давление – уже 195. Сбить не удалось, поэтому бригада «скорой» увезла девушку во вторую городскую больницу, но не в родильное отделение, а в первую терапию.
Около 5 утра Катя позвонила мужу и рассказала, что за все время ей дали «какую-то «но-шпу», и больше ничего. Между тем у нее началась сильная головная боль. «В это время я бегала, как кошка по дому, металась. Чувствовала, что что-то не то», - вспоминает Татьяна Шурупова.
.jpg)
К тому, что нет любимой сестры, Сергей до сих пор не может привыкнуть. «Хоть бы приснилась она мне. Я так соскучился!»
В 11 часов Катя вновь позвонила Саше и попросила сделать хоть что-то – врачи к ней так и не подходят, у нее сильно болит голова и по-прежнему «зашкаливает» давление. Саша бросился искать знакомых, которые могут помочь. Татьяна Ивановна, находясь в Америке, тоже стала поднимать своих знакомых. Позвонила и Кате. «Дочка только сказала: «Мама, мама», - и я услышала «бряк», какой-то стук, шум. Как раз в этот момент у нее начались судороги. Это уже была экламсия – самая страшная фаза гестоза, которая заканчивается летальным исходом. Только в этот момент на Катю обратили внимание. Заведующий вторым роддомом Холодков мне потом сказал: «Если бы я ее увидел в 8 утра, если бы я увидел ее опухшее лицо, я бы ее прокесарил еще тогда». Но Катю прооперировали в 14 часов», - рассказывает Татьяна Шурупова.
Женщина на следующий же день вылетела из США в Курган. Тем временем Кате должны были сделать томографию мозга. Но наступили выходные, а по субботам и воскресеньям томограф, оказывается, не работает, поэтому исследование провели только почти через 5 дней после кесарева сечения. И то после настоятельных требований родных. В это время Катя уже находилась в коме.
По результатам томографии врачи обнаружили опухоль. Родных Кати предупредили, что исход – либо инвалидность, либо гибель. Доктора ссылались на тонкие сосуды головного мозга Кати. «Вы мне скажите, какие сосуды выдержат давление под 200? Девочка боролась за жизнь. Она всю ночь ждала, она ждала операции до двух часов дня. Не сосуды ее подвели, а безалаберность врачей. Почему ее привезли в первую терапию, а не в родильное отделение? Беременную женщину?! Девочка лежала и тихо умирала», - не сдерживая слез, делится Татьяна Ивановна.
Только утром 29 августа, на шестой день после того, как Катя оказалась в больнице, проснувшись, Татьяна Шурупова вспомнила о внучке. Собралась было в больницу, чтобы навестить маленькую Ксюшу. Тогда-то сын Сергей сообщил, что малышка накануне умерла. Ксюша прожила 5 дней. Девочка была жизнеспособной: она родилась с весом более 700 граммов и ростом 33 сантиметра. Если бы ее маме своевременно оказали помощь, сегодня малышке шел бы уже третий месяц.
Ксюшу похоронили в поселке Чашинском. Всю дорогу бабушка держала девочку, завернутую в одеяльце, на руках. Малышка, как две капли воды была похожа на отца, говорит Татьяна Ивановна.
По словам Татьяны Ивановны, ее дочь почувствовала, что малышка умерла: «Она перестала бороться за жизнь. Жизнь стала уходить от нее. Я не могу это объяснить. Я это чувствовала».
Последней надеждой была операция на мозге. Из Тюменского федерального центра был вызван специалист. Когда Катю везли на операцию, ее муж Саша и брат Сергей стояли на коленях в коридоре больницы и молились. «Профессор сказал мне, что дочь либо будет уродом, либо умрет. Я не знала, о чем молиться… Операция шла 40 минут. Не знаю, что там делали. Через два дня у Кати снова появились судороги, стали холодеть руки и ноги. Я взялась растирать ей руку, она взяла мою, тихонечко сжала и держит. Я просила ее держаться. Смотрю: на дисплее прочерки пошли… Ребенок попрощался со мной и умер… Я, когда уехала в Америку, сказала: я отдала России 30 лет труда, родила сына, родила дочь. Но меня Россия и там догнала», - с отчаянием добавляет Татьяна Ивановна.
.jpg)
Племяшку Леру Катя безумно любила. И очень хотела иметь своих детей
Катю Шурупову похоронили рядом с дочкой, в Чашинском.
Похоронив дочь и понимая, что будет проводиться расследование, Татьяна Шурупова пошла в поликлинику, где наблюдалась Катя, чтобы взять ее медицинскую карту. Оказалось, что карточку уже отправили в головное учреждение – Курганскую больницу №1 на улице Невежина. Главврач больницы, по словам женщины, встретил ее с цинизмом: мол, карточку выдадим «как только так сразу, страна работает». После полутора часов ожиданий Шуруповой и вовсе заявили, что карточка ее дочери передана в Пенсионный фонд, который проверяет, куда уходят его деньги. Какие деньги? Причем тут карточка Екатерины Шуруповой? Все это так и не объяснили. И тут же выяснилось, что на самом деле карточка Кати уже находится в областном департаменте здравоохранения. Выводы сотрудников департамента были однозначны: девушка бы все равно умерла при потугах, так как у нее были слабые сосуды. Но почему Кате Шуруповой не оказали своевременную медпомощь, почему врачи даже не попытались сбить ей давление, провести обследование, - никто не сказал.
Смерть Кати стала трагедией для всей ее семьи, для друзей. С братом Сергеем они были не разлей вода, Катя безумно любила свою племянницу. Муж Саша до последнего не хотел даже думать о том, что его Катя и маленькая дочка не вернутся домой. Когда девушка уже была в коме, а Ксюша еще жива, он продолжал делать ремонт в квартире, вставил новое окно в одной из комнат. Друзья потеряли светлого, веселого, отзывчивого, доброго человека. «Мои девочки так были нужны всем нам! Мы все были большой семьей. Трудно сказать, кто ее не любил. То ли богу хорошие люди нужны? Так пусто стало. Как танком проехали по нашим судьбам. Погубили девочку», - плачет Татьяна Шурупова.
По факту гибели матери и ребенка, в соответствии со статьей 124 УК РФ («неоказание помощи больному») в отношении должностных лиц второй городской больницы возбуждено уголовное дело. Расследование ведет УМВД по городу Кургану. Татьяна Ивановна считает, что в смерти ее дочери и внучки виноваты и другие участники трагедии: участковый терапевт, врач кардиодиспансера, кандидат медицинских наук. Профессионально в этой истории, считает Татьяна Ивановна, вел себя только заведующий вторым роддомом Валерий Холодков. Вместе с тем женщина опасается, что дело будет спущено на тормозах. Практически сразу после смерти дочери до нее дошла информация, что во второй горбольнице, где Катя в ожидании помощи пролежала 10 часов, якобы уже переписали ее медкарту, так что виноватых не найти.
ura.news
